Я собираю историю жанра livre d’artiste
Интервью с коллекционером Борисом Фридманом
Как начиналась коллекция
Я себя отношу к тем людям, которые от рождения страдают таким «заболеванием», как собирательство. Хотя мое первое собрание — его и собранием назвать нельзя, это были спичечные коробки. Мы с детворой до школы и в первых классах играли в телефон: вставляли в спичечные коробки нитку, закрепляли, можно было отойти далеко и спокойно разговаривать. Такой айфон был у нас. Для этого и нужны были спичечные коробки, мы их собирали, чтобы у каждого было их достаточно. Если бы кто-то тогда серьезно собрал коллекцию спичечных коробков, сегодня это была бы уникальная коллекция. Потому что изображения на них делали порой очень крупные художники, и сопровождались они актуальными для того времени текстами. Сделать сейчас здесь выставку этих спичечных коробочек — это было бы феноменально. Не думаю, что кто-то додумался до такого.
Вообще говоря, собирать можно все что угодно: только затем надо подождать лет пятьдесят, и это станет коллекционным.
Более-менее серьезно я начал собирать сразу после института, когда появились первые скромные денежки. Я любил обычную советскую иллюстрированную книгу, потому что ее традиция, я считаю, лучшая в мире, безоговорочно. В ту пору целый ряд хороших художников не признавались официальной властью. И у них была единственная возможность — иллюстрировать книжки, чтобы зарабатывать на жизнь. Поэтому в книге работали многие очень хорошие художники.
Первое мое собрание было книжное, потом пришел период увлечения нашими шестидесятниками, нонконформистами. Я стал их немножечко собирать, знакомиться, был знаком с Владимиром Немухиным, Эдиком Штейнбергом, Владимиром Янкилевским. Лет 25 тому назад на одной из выставок я встретил совершенно загадочное для себя издание — «Мёртвые души» Гоголя с офортами Марка Шагала. В невзрачных коробках находились 96 оригинальных офортов, которые художник создал в 1925 году. Мне очень захотелось иметь эту книгу в своей коллекции.
Я еще не понимал, что это, и когда в конце концов она ко мне попала, я, конечно, был поражен. Я встретил совершенно удивительный жанр прошлого века — livre d’artiste.
Работы: Марк Шагал. 1925. Автор текста: Николай Гоголь, «Мертвые души». Из коллекции Бориса Фридмана. Также фото из музея livre d’artiste в офисе группы компаний «ЛАНИТ».
Как только я продвинулся в понимании, что такое этот жанр, передо мной открылась бесконечность, невероятное пространство. С этого момента я отказал себе абсолютно во всем и занимался только одним — собирательством произведений этого жанра. Так сформировалась весьма представительная коллекция. Раньше я собирал разные вещи: просто иллюстрированные книжки, иллюстрации к ним, после — шестидесятников… И потом я не смог ответить на вопрос: что я собираю? Если вы коллекционера спрашиваете «что ты собираешь?», и он начинает перечислять: у меня очень хорошая скульптура, я собираю ковры, уникальный фарфор, живопись… Стоп! Это не собрание, это своего рода накопление. В этом нет ничего плохого, но собиратель не может заниматься пятью, десятью направлениями и в них глубоко разбираться. Этим может заниматься музей. Музей собирает всё, в нем есть специалисты, а коллекционер должен быть сосредоточен и жестко ограничить себя рамками собрания. Это — настоящее коллекционирование. В этом случае коллекционер изучает, собирает всё, что с этим связано, становится специалистом, по уровню превосходящим сотрудников музея в этой узенькой сфере.
Собрание — это когда ты можешь одним, двумя, тремя предложениями сказать о том, что ты собираешь.
Призы премии «IT-stars». Из коллекции Бориса Фридмана, фото из музея livre d’artiste в офисе группы компаний «ЛАНИТ».
Где-то с середины своего собирательства я по-другому стал отвечать на вопрос «что я собираю». Первые десять лет я говорил, что собираю издания livre d’artiste. А потом я понял, что это не совсем так. Теперь я говорю, что собираю историю жанра livre d’artiste. Потому что это очень важное направление, которое было пропущено практически всем искусствоведением прошлого века. Не потому, что были неграмотные искусствоведы — просто это было замкнутое, внутреннее занятие художников, писателей, печатников. Они это делали для себя, им не нужно было внимание.
История жанра livre d’artiste
Родился этот жанр в самом начале прошлого века в Париже, где сложилась совершенно уникальная ситуация; такого никогда не было до и никогда больше не случится. В одном городе, на одних улицах, в одних кафе, за одними столами сидели за бутылками французского вина гениальные художники, поэты, крупные дилеры. Тогда они еще себя гениальными не называли, но вскоре они все стали звездами XX века. За столом сидит Пикассо, заходит Шагал, проходит Модильяни или поэты Тцара и Сальмон, заходят маршаны Воллар, Канвайлер. Там собрались люди со всего мира — из России приехали Шагал, Сутин, Архипенко и другие, и все они оказались в одном месте. Этим творческим людям интуитивно хотелось что-то сделать вместе.
Поэт говорит: «Слушай, я написал два интересных стихотворения», Пикассо говорит: «Прекрасно, мне нравится, я завтра что-нибудь нарисую». А печатник говорит: «А я давайте напечатаю эту книжечку».
Издание с работами Пабло Пикассо. Из коллекции Бориса Фридмана, фото из музея livre d’artiste в офисе группы компаний «ЛАНИТ».
Но на самом деле жанр появился несколько раньше. Был такой очень крупный маршан, галерист Амбруаз Воллар. В 1893 году он открыл в Париже свою галерею и стал работать с целым рядом известных художников: Боннар, Роден, Вламинк. К Воллару в галерею приходили люди, смотрели работы, говорили: да, нравится — и уходили. И тогда он решил заняться тем, что мы теперь называем маркетингом. Сначала делал литографские папки с картинками своих художников и раздавал их тем, кто приходил в галерею, чтобы изображения расходились, люди узнавали имена художников и больше публики приходило в галерею. Но с этими папками он потерпел полный провал: печатная графика в то время не очень интересовала, к ней относились как к чему-то вторичному.
Но он был упрям. Как-то, прогуливаясь по набережной Сены — а на ней находились книжные и журнальные развалы — ему в голову пришла идея: раз вы не хотите брать мои папочки, я заставлю вас смотреть на картинки моих художников другим способом.
Он решил использовать книгу как переносчик работ художника и издал в 1900-м первую, которую и определил как livre d’artiste.
Воллар в качестве текста выбрал популярную в то время поэму, чтобы привлечь внимание читателя, а его художник Пьер Боннар создал к нему 109 литографий. Издание вышло тиражом в 200 экземпляров, и многие читатели узнали, что есть такой художник. Следом, в 1902 году Воллар выпустил вторую livre d’artiste, «Сад пыток» Октава Мирбо, где он сделал очень интересный шаг — набирает полностью текст, а в конце распологает отдельно 20 потрясающей красоты литографий Родена, причем эти изображения никакого отношения к тексту не имели.
И это стало одним из принципов livre d’artiste — отсутствие прямого иллюстрирования текста. Воллар не создавал новый жанр, он просто придумал новый формат издания, но с другой целью — чисто маркетинговый интерес. Воллар посеял семя в благодатную почву, которой оказалась среда, образовавшаяся тогда в Париже. Если бы ее не было, жанр бы не появился. Художники и их друзья с огромным увлечением начали создавать издания livre d’artiste. Это занятие стало площадкой их творческого общения. За свою творческую жизнь в течение прошлого века ими было создано огромное количество уникальных изданий. Сегодня такое единое, дружное сообщество отсутствует. И вот результат: с работами таких крупных современных художников, как Ансельм Кифер, Георг Базелиц, Джим Дайн созданы буквально единицы изданий livre d’artiste.
Об изучении livre d’artiste
Если кто-то хочет изучить, как развивалась графика в ХХ веке, ему следует обратиться к жанру livre d’artiste. Так, например, Пабло Пикассо за всю жизнь создал порядка двух тысяч изображений в техниках офорта, из них около девятисот — в изданиях livre d’artiste.
Беда в том, что эти издания находятся у коллекционеров, в музеях, и эти изображения никто не видит. Буквально единицы из них опубликованы, а большая часть печатной графики изданий livre d’artiste первых имен прошлого века многие так никогда и не видели. Странно, но это так. Издания livre d’artiste мало интересовали исследователей. Сейчас спохватились, и интерес к livre d’artiste очень быстро растёт.
Экспозиция в коридоре офиса группы компаний «ЛАНИТ». Издания с оригинальными литографиями Леонида Тишкова, Сергея Шухова, Екатерины Смирновой, Юрия Ващенко и Ирины Затуловской.
Я считаю, что должен быть создан отдельный исследовательский центр по изучению, описанию направления livre d’artiste, должны издаваться каталоги, готовиться статьи, должно быть организовано преподавание данной тематики в художественных ВУЗах. Я общаюсь со многими выпускниками художественных учебных заведений — они ничего об этом не знают. И дальше так будет продолжаться, если мы это не начнем преподавать.
Это парадокс, что мы сейчас открываем целое направление в искусстве XX века.
Работы: Генри Мур. 1950. Автор текста: Иоганн Вольфганг Гёте, «Прометей». Из коллекции Бориса Фридмана. Также фото из музея livre d’artiste в офисе группы компаний «ЛАНИТ».
Самое обидное, что сегодняшняя молодёжь вынуждено проходит мимо. Они хотят этим заниматься, хотят изучать, спрашивают: где почитать, где лекции? Потому что им ничего не преподают. А преподаватели не будут об этом рассказывать, я их тоже понимаю. Преподаватель 20 лет читает свой курс, который знает наизусть — и что, к нему прийти и сказать, что, оказывается, было такое мощное направление… Он не будет это делать. Но как можно не рассказывать студентам о работах первых имен прошлого века, которые от начала до конца своих дней занимались этим направлением?
Livre d’artiste и книга художника
Livre d’artiste — это не книги, это другое. У нас в основном используется термин «книга художника», но это неверно. Я, говоря об изданиях livre d’artiste, никогда не использую слова книга художника. Если я кого-то спрашиваю, что такое «книга художника», я вразумительного ответа никогда не получаю. Я знаю, что такое livre d’artiste и могу четко определить и объяснить основные требования, предъявляемые к изданиям данного жанра. На Западе это обошли очень грамотно, там есть два термина: livre d’artiste и artists' book.
Livre d’artiste должно отвечать всем определенным канонам, а artists' book — это всё, что придумывает художник. Художник возьмет ручку, положит вот так на блокнот и скажет: это моя книга художника, мой artists' book. Имеет право: он сам захотел и придумал. Основным требованием для отнесения издания к жанру livre d’artiste является наличие в издании ор оригинальной печатной графики (офорт, литография, ксилография), требование жесточайшие. Это как религия, вера, с которой согласно определенное количество людей. То же самое и здесь.
Livre d’artiste — это единственное произведение в искусстве, которое создано коллективом людей: художник, печатник, автор текста, типограф, дизайнер, издатель.
Издание «Детские страхи» с работами Ирины Затуловской. 2025. Из коллекции Бориса Фридмана.
Livre d’artiste издавали не художники, не авторы текстов, не печатники, это делали галеристы. Вот почему еще нельзя назвать это книгой — книгу выпускает издательство. При этом печатники — очень важные фигуры в этих изданиях, они соавторы любой печатной графики. Это у нас часто игнорируют. В изданиях livre d’artiste всегда пишется, кто печатал. Художник создаёт изображение на матрице, литографском камне, деревянном блоке, а отпечатать тираж — это отдельная профессия. Это люди очень редкой квалификации, и во Франции лучших печатников было 5-8 человек за весь век.
Каждое издание — огромный труд. Абсолютно неадекватный деньгам, которые участники издания за них получали — как правило, ничего не получали. Даже если продавалось издание, и положены были какие-то проценты, это были копейки по сравнению со стоимостью их живописных работ.
Я считаю, что livre d’artiste — самостоятельное направление в искусстве прошлого века наравне с импрессионизмом, кубизмом, фовизмом и так далее.
Издание с работами Сергея Шухова. Из коллекции Бориса Фридмана.
Во многих своих беседах и лекциях я это аргументированно поясняю. Однако, многие искусствоведы с этим утверждением не согласны. Я убежден, что со временем мы к этому придем. И будем называть это направление в искусстве ливредартизм. Почему бы и нет? Как направление в искусстве, оно завершилось в прошлом веке с уходом той плеяды деятелей искусства, с которым оно отождествлялось. Но никто не запрещает и сегодня создавать издания в формате.
Когда я сделал первую livre d’artiste, мне просто хотелось самому попробовать: а мы сможем это сделать вообще?
Для этого издания специально варилась бумага, Это было «Слово полку Игореве», 2008 год. На Петровке в Музее современного искусства была отдельная выставка одного этого издания. В нашей стране этого жанра не было, и мы сейчас пытаемся возрождать появление таких изданий. Мы создаем их по тем же правилам с оригинальной печатной графикой — офорты, литография, ксилография, с работами ведущих российских художников.
Музейное хранение
Есть музеи, которым коллекционеры подарили свои большие коллекции, во всяком случае в США я знаю такие, например, в Сан-Франциско в одном музее есть великолепная коллекция. Сделали хороший шаг, отдали в музей, а что дальше? Мне гордо показывали в музеях, как они выделили помещение, сделали климат, коробки. Все лежит под замком. Зачем?
Мне часто задавали вопросы: что я собираюсь делать со своей коллекцией? Что дальше? Я твердо говорил, даже в присутствии музейных работников, что никогда не отдам коллекцию в музей.
Графика: Жоан Миро. Типографика: Ильязд. 1974. Текст: Адриан де Монлюк «Гротескный придворный». Из коллекции Бориса Фридмана, фото из музея livre d’artiste в офисе группы компаний «ЛАНИТ».
У полноценной представительной коллекции есть три пути дальнейшей судьбы. Первый, самый счастливый, — если у коллекционера есть родственники, дети, внуки, которым это интересно, и они готовы продолжать развивать коллекцию. Второй — отдать в музей, но это плохой путь, потому что музей — это почетное кладбище. Слава Богу, я нашел такое же высказывание у Шагала и теперь спокоен. Он сказал, что музей — это кладбище гениев.
Вообще основная функция музея — хранение, а не показ. Если бы Эрмитаж захотел показать все, что у них есть, даже в их огромном пространстве, я думаю, что им понадобилось бы лет сто, не менее. Должна быть создана отдельная институция, исследовательский центр, есть масса того, что нужно изучать. В фовизме, кубизме уже нечего изучать, написаны тысячи работ, всё ясно. Здесь же ничего не ясно. И при этом такие имена: Пабло Пикассо, Сальвадор Дали, Жоан Миро, Марк Шагал, Макс Эрнст и так далее. Как это может быть? Не может быть, но так есть. Несовместимые вещи.
О коллекционировании
Я считаю, что собирательство — это свойство, особенность конкретного человека. Кто-то пишет музыку, картины, а другие — не могут, это в человеке либо есть, либо нет. Я абсолютно убежден, что собирательство, настоящее коллекционирование — это тоже свойство конкретных людей.
Настоящий коллекционер обязательно будет заниматься пропагандой того, что он собирает.
Например, Георгий Костаки — человек, который стоит в одном ряду с Третьяковым, Щукиным и Морозовым. А по целому ряду параметров Костаки и важнее. Это человек, который спас русский авангард, собирал то, на что вообще никто не хотел даже смотреть. А русский авангард — это единственное, созданное в России, чем она в искусстве всемирно известна. Многое уничтожили, он был запрещён, собирать было нельзя, коллекционеры прятались, был риск уголовного наказания. И Костаки в этих условиях собирал… Правда, у него было сильное алиби — он всю жизнь работал в посольствах, он был грек и у него не было советского паспорта. В какой-то момент ему поставили условие — уехать, забрав лишь половину коллекции, вторую оставить здесь. Её поместили в музеи, но только почти через десять лет, начиная с 1986 года что-то начали показывать из его собрания. В значительной мере именно через собрание Костаки мир узнал об одном из важнейших направлений в искусстве — русском авангарде.
О любимых произведениях
Все работы в моей коллекции любимые, но не все равнозначны для искусства. Вот эта, например, очень важна, а эта — почти нет. Меня спрашивают: зачем тогда она в коллекции? А потому что она связана, у нее есть переклички с тем, тем и тем. А если мы говорим об истории жанра, которую я собираю, то так и должно быть.
О сожалениях
Жалеть могу только об одном — что не стал этим заниматься раньше, я ещё застал время, когда всё можно было найти. Сейчас уже многое не найти, либо невероятно дорого.
Издание с работами Сальвадора Дали. Из коллекции Бориса Фридмана, фото из музея livre d’artiste в офисе группы компаний «ЛАНИТ».
Главное же разочарование в том, что галеристы уничтожают эти издания. Но поделать тут ничего нельзя. Современные галеристы по всему миру ищут издания livre d’artiste, приобретают, вынимают оттуда изображения, ставят в роскошные рамы, вешают на стенах галереи и продают задорого по отдельности, раз в пять дороже, чем стоит само издание. А все остальное — футляр, фантастически набранный текст — выбрасывается. Это привело к тому, что в хороших изданиях уже половина точно уничтожена. В конце каждого издания указан тираж и номер издания, но твердо утверждать, что ни в одном из этих изданий сегодня уже не существует того количества, которое указано в тираже.
О цифровизации
Я не вполне понимаю, что такое цифровое коллекционирование, но то, что все должно быть оцифровано и доступно для просмотра — это абсолютно точно. Потому что по целому ряду художников — полторы-две сотни — нет даже каталогов. Это одна из первых вещей, которые нужно сделать, чтобы студенты, художники, те, кто интересуется мог зайти, полистать, прочитать. Так создаются условия для того, чтобы была проведена хорошая исследовательская работа, которой жанр livre d’artiste более чем заслуживает.
Фото из музея livre d’artiste в офисе группы компаний «ЛАНИТ».
Материал подготовили: Алиса Лапшина, Полина Лукина
