Грязь и блеск: использование урбанистической разрухи в фэшн-фотографии
DIESEL SS Campaign, 2025.
Концепция
Вторая половина XX — начало XXI века стали временем стремительных социальных и культурных изменений, которые неизбежно отразились на визуальном языке модной фотографии. На фоне урбанизации, появления новых субкультур, экономических кризисов и смещения интереса от глянцевой идеальности к подлинности, фэшн-фотография постепенно перестала существовать исключительно в стерильных студийных пространствах. Все чаще она обращалась к реальной городской среде — сырой, неоднородной, местами разрушенной.
Именно в этом контексте формируется эстетика «грязи и блеска», основанная на визуальном столкновении роскоши и повседневной урбанистической фактуры. Заброшенные здания, подъезды, промышленные зоны, городские окраины, рынки и дворы превращаются не просто в фон, но в смыслообразующий элемент. Такой язык позволяет модной фотографии отражать настроение эпохи — от экспериментальной свободы 1960-х до тревожной постиронии 2010–2020-х годов.
Согласно исследованиям в области визуальной культуры, подобная эстетика возникла под влиянием документальной фотографии, street photography и субкультурных движений, которые внесли в моду элемент честности, неровности и несовершенства. Благодаря этому фэшн-фотография стала не только способом демонстрации одежды, но и инструментом осмысления социальной реальности, культурных процессов и эмоциональных состояний общества.
В данном исследовании прослеживается, как эстетика городской разрухи трансформировалась из экспериментального приема в самостоятельный выразительный язык фэшн-фотографии. Освещаются ключевые этапы ее развития — от первых уличных съемок 1960-х до новой серьёзности 2020-х — и анализируется, почему контраст между разрушенной средой и модным образом стал одной из наиболее значимых визуальных стратегий современности.
1960-е как точка зарождения визуального языка «моды на улице»
1960-е годы стали поворотным моментом в истории модной фотографии — временем, когда мода решительно покинула стерильные фотостудии и впервые вышла на улицы. Это десятилетие родило ощущение, что красота не обязана быть запечатана в идеальный фон, напротив, она может расцветать именно там, где бьется пульс реальной жизни. На смену выверенному студийному свету пришли непредсказуемые тени, случайные прохожие, отражения в витринах и индустриальные горизонты. На развитие этого взгляда повлияли документальная фотография, street photography, легкость новых камер и эстетика европейского арт-кино — особенно французской «новой волны», где город всегда был равноправным персонажем.
Уильям Кляйн стал одним из первых, кто решился радикально вывести моду в плотный поток городской жизни. В своей работе Nina and Simone, Rome (1960) он разрушает традиционный барьер между моделью и окружением. Его героини не возвышаются над городом — они существуют в нем как его часть. Торговые вывески, проходящие люди, движение машин, отражения в витринах — все это включено в кадр как полноценные элементы композиции. Фотография Кляйна наполнена живой энергетикой, она почти дышит ритмом улицы. Этот принцип «полного включения» стал одним из первых шагов в сторону эстетики, где гламур перестает быть стерильным.
Уильям Кляйн. Nina and Simone, Piazza di Spagna, Rome, 1960.
В Лондоне аналогичный подход развивает Дэвид Бейли — один из ключевых представителей движения «Swinging London». Его знаменитые кадры с Джин Шримптон 1962 года — это не просто модная съемка, а визуальный документ о рождении нового поколения: уверенного, свободного, энергичного. Бейли снимал модели не как недосягаемых иконических фигур, а как реальных девушек, которые могут идти по улице, смеяться, взаимодействовать с городом. Улица у него перестает быть местом непредназначенным для моды — она превращается в естественную среду, где мода наконец обретает дыхание.
Дэвид Бейли. Джин Шримптон, Лондон, 1962.
Совсем иное измерение городского пространства предлагает Теренс Донован. Его кадры с индустриальными конструкциями впервые заставляют модную фотографию обращаться к «грубым» текстурам города. В Man About Town (1960) Донован показывает новую эстетику: строгая геометрия железа, масштаб промышленной архитектуры. Эти кадры не выглядят грязными, но они вводят в моду то, что позже станет важнейшим элементом эстетики разрухи — взаимодействие с неидеальным, техническим, утилитарным пространством.
Теренс Донован. Man About Town, 1960.
Одним из самых значимых примеров перехода модной фотографии из студии в реальную среду 1960-х годов становятся эксперименты Хельмута Ньютона. Его съемки этого периода демонстрируют качественно новое отношение к городскому и индустриальному пространству. На фотографии, представленной в исследовании, фигура модели в безупречном белом костюме помещена на мрачный пустырь, окруженный металлическими опорами линий электропередачи. Контраст между изысканностью одежды и суровостью окружающего ландшафта становится основой визуального высказывания.
Подобные кадры знаменуют важный сдвиг: модная фотография впервые перестает бояться пространства, которое традиционно считалось некрасивым или слишком техническим. Индустриальный ландшафт начинает работать на контрасте, подчеркивая силу силуэта, драматизм образа и новые эмоциональные регистры моды — более суровые, реалистичные и визуально острые.
Хельмут Ньютон. French Vogue, 1965.
1960-е не предлагают «грязь» как самостоятельную эстетику, но они создают ее фундамент — идею того, что мода должна вступать в диалог с реальным миром, а не скрываться от него. Город впервые становится не декорацией, а смысловым партнером модного образа. Именно благодаря смелости Кляйна, Бейли, Донована и Ньютона станет возможным все то, что позже произойдет в 1990-х, 2000-х и 2010-х — гранж, антимода, постирония и промышленная разруха как язык высокой моды.
1990-е: гранж, антимода и рождение эстетики «грязной правды»
1990-е годы принесли фэшн-фотографии один из самых радикальных поворотов ее истории. После десятилетия гиперглянца, блестящих тканей, идеализированных тел и мощного студийного света, которым славились 1980-е, общество оказалось эмоционально истощено от искусственности. Мода, всегда чуткая к настроениям эпохи, реагирует резко и почти болезненно — она отвергает прежний блеск и обращается к новой эстетике, основанной на хрупкости, простоте и документальной честности.
На первый план выходит ощущение реальности: естественный свет из окна, неподготовленные квартиры, полутемные комнаты, дешевые тканевые шторы, случайный беспорядок. Эта эстетика — не про грязь как провокацию, а про желание увидеть человека в его настоящем состоянии, без слоя глянцевой оболочки. Возникает визуальный язык, который позже назовут «гранж-фэшн» или эстетикой «грязной правды».
Одним из ключевых символов десятилетия становится работа Коринн Дэй с 16-летней Кейт Мосс для журнала The Face (1990). Эти фотографии выглядят почти дневниковыми: ребёнок в теле модели, хрупкость, беззащитность, мягкий рассеянный свет и минимальная постановка. Дэй сознательно отказывается от всех атрибутов традиционной модной съемки, стремясь показать уязвимость и интимность как новые формы красоты. Это не просто визуальный жест — это культурная трансформация, которая потрясла индустрию и обнажила дискуссию о телесности, естественности и новом понимании «истинной» моды.
Коринн Дэй. Кейт Мосс для The Face, 1990.
Еще одним важным свидетельством эстетики «грязной правды» 1990-х становится мужская съёмка Коринн Дэй для Vogue Hommes International (1997). В отличие от ее более известных кадров с Кейт Мосс, эта серия переносит тот же дух радикальной честности в мужскую моду. Интерьер — намеренно скучный, бытовой, почти безжизненный. Стиль Дэй здесь узнаваем мгновенно: она отказывается от модных клише, от идеализированного образа мужчины. Вместо этого она показывает реальность, а точнее, очень хрупкую и честную ее версию, где тело не позирует, а просто существует.
Коринн Дэй. Vogue Hommes International FW, 1997.
Юрген Теллер развивает эту линию еще смелее. Его фотографии для Marc Jacobs конца 1990-х выглядят так, будто сняты случайно, на простую камеру. Теллер не убирает «некрасивые» детали среды — он делает их частью образа. Старые диваны, гостиничные номера, матрасы, неровный свет вспышки — все это подчеркивает естественность момента. Такая фотография не притворяется, она не просит зрителя восхищаться идеалом, она показывает моду так, как она может существовать «в реальности».
Юрген Теллер. Marc Jacobs, 1997.
В 1990-е эстетика переходит от эксперимента к принципиальной честности, гранж делает видимыми уязвимость, хрупкость и повседневную неустроенность. Съемки Дэй, Теллера и независимых журналов формируют новое понимание красоты — не идеализированной, а эмоционально правдивой. Эти годы закрепляют взгляд на реальность как на ценность, подготавливая почву для антимоды и постиронии 2000–2010-х.
2000-е: коммерциализация «грязной эстетики» и превращение разрухи в модный инструмент
В 2000-е эстетика, родившаяся из уязвимости, вступает в диалог с коммерцией. Этот период становится временем, когда «небрежность» и «грязь» перестают быть жестом сопротивления — и становятся инструментом визуальной стратегии. Мода вновь обретает контроль, но теперь использует сырость и несовершенство как тщательно продуманную выразительную деталь.
Терри Ричардсон превращает бытовую непрезентабельность в торговую марку. На его снимках — дешевые интерьеры, тусклый свет ламп, провисающие ткани. Но вся эта «случайность» организована с хирургической точностью. В съемке для AnOther Magazine (2004) грязь уже не просто присутствует — она работает на нужный образ: провокационный, нарочито грубый, вызывающий.
Терри Ричардсон. AnOther Magazine, 2004.
Важно, что в этот период эстетика разрухи начинает взаимодействовать с высокой модой не только через провокацию, но и через концептуальность. Фотограф Стивен Кляйн использует индустриальную архитектуру и «нелицеприятные» пространства, такие как заброшенные заводы, бетонные парковки, металлические ангары, чтобы создавать темные, почти кинематографичные истории. Его визуальность сочетает опасность, драму, сексуальность и постановочный сюрреализм.
Стивен Кляйн. Vogue US, 2004.
На другом полюсе 2000-х — Райан МакГинли. Он возвращает визуальной «неопрятности» человеческую мягкость и эмоциональность. Его фотография Agathe and Dash (2002) показывает не грязь как провокацию, а грязь как естественную часть интимного пространства. МакГинли снимает не разруху, а людей, которые живут в несовершенных пространствах, и именно эти несовершенства делают кадры эмоционально правдивыми.
Райан МакГинли. Agathe and Dash, 2002.
Важно отметить, что 2000-е становятся переходным этапом: грязь, реальность и урбанистическая разруха перестают быть контркультурой и становятся частью глобальной эстетики моды. В дальнейшем именно эти наработки подготовят почву для постироничного и концептуального подхода Balenciaga, Vetements и Acne Studios в 2010-х годах.
2010-е: разруха как язык люкса и эпоха постироничного гламура
Если в 1990-е грязь стала искренностью, а в 2000-е — коммерческим инструментом, то в 2010-е годы эстетика разрухи неожиданно превращается в язык люксовых брендов и форму интеллектуального комментария. Новое десятилетие вступило в эпоху визуальной перенасыщенности: социальные сети, скорость информации, цифровой глянец и фильтры создавали ощущение чрезмерной чистоты картинки. На этом фоне мода снова обратилась к несовершенству, но уже не ради честности, а ради смысловой игры, постиронии и новой визуальной напряженности. Разруха стала не протестом, а доминирующей эстетикой, которую активно используют премиальные дома, превращая ее в символ современности.
Демна Гвасалия определяет визуальную философию эпохи. Его работа в Vetements, а затем в Balenciaga, не только ввела новую эстетику в моду, но и изменила сам принцип взаимодействия моды с пространством. Демна радикально разрушает традиционные представления о роскоши: его вещи существуют не в богатых интерьерах, а среди офиса с серым ковролином, в бетонных переходах, подъездах жилых домов, выключенных аэропортах, коридорах с линолеумом.
Balenciaga FW Ready-to-Wear Campaign, 2018.
Vetements использует подъезды, мусорные баки и лестничные клетки почти документально. Вещи, стоящие тысячи евро, выглядят неожиданно органично среди граффити, облупившейся краски и бетонных плит. Эта эстетика вызывает вопросы о ценности, статусе и природе роскоши: что делает предмет люксовым — пространство или название на бирке?
Vetements Lookbook, 2016.
Но 2010-е — это не только постирония. Это также время глубоких визуальных высказываний о мировых тревогах. Стивен Мейзел в своей знаменитой серии Water & Oil (Vogue Italia, 2010) превращает грязь в метафору катастрофы. Темная нефть, черные лужи, блеск поверхностей, почти удушающая атмосфера — это создает ощущение постапокалиптического мира.
Стивен Мейзел. Water & Oil, Vogue Italia, 2010.
Эта серия выходит вскоре после экологических катастроф 2010 года, и ее «грязь» — не бытовая и не урбанистическая. Это грязь глобальная, символическая: загрязнение вод, беспомощность человека перед техногенными авариями, тревога за будущее планеты. Мейзел использует эстетику разрухи для разговора о внеэкономических и вневизуальных темах, наделяя моду политическими смыслами.
В кампании Dolce & Gabbana осень–зима 2010–2011, снятой Стивеном Кляйном, возникает иной, почти кинематографический тип «грязной» эстетики — театрально разыгранная бытовость, доведённая до барочной насыщенности. Мадонна оказывается в пространстве, которое одновременно напоминает реальный итальянский быт и выглядит как тщательно выстроенная сцена: облупленная плитка, блестящие кастрюли, кухонная утварь, клетки с курами, мокрые тряпки, тяжелые занавески. Это не просто домохозяйская рутина — это спектакль, в котором каждая бытовая деталь превращена в драматический символ.
Так Кляйн создает парадоксальную атмосферу: грязь и труд не выглядят угнетающими, наоборот — они становятся местом силы, эмоциональной интенсивности и роскоши, скрытой в самых прозаичных жестах. Кампания Dolce & Gabbana демонстрирует, что «низовое» пространство может быть не только ироничным, но и по-настоящему героическим, открывая еще одну грань эстетики «грязи и блеска».
Стивен Кляйн. Мадонна, Dolce & Gabbana FW, 2010–2011.
Параллельно нарастает влияние брендов, которые работают на стыке субкультур, молодежной эстетики и городского беспокойства. Hood By Air, Alexander Wang, Rick Owens используют бетонные бункеры, металлические ангары, полицейские участки и подземные пространства как часть своей визуальной идентичности. Их кампании и показы проходят в местах, напоминающих заброшенные станции метро, парковки или промзоны.
Стивен Кляйн. Alexander Wang FW Campaign, 2014.
К концу 2010-х эстетика разрухи становится настолько распространенной, что перестает восприниматься как маргинальная. 2010-е окончательно закрепляют это как эстетический стандарт, который может быть роскошным, провокационным, дорогим, интеллектуальным и одновременно глубоко социальным.
2020-е: тревожный реализм и новая серьезность
В 2020-е эстетика «грязи и блеска» вступает в новый этап, в котором разруха, бетон, подземные пространства и индустриальные локации превращаются в язык тревоги современности. Мировая пандемия, экологические катастрофы, кризисы и социальная нестабильность теперь формируют визуальный запрос на честность, резкость и холодную документальность.
Одним из центральных акторов этого периода остается Balenciaga под руководством Демны Гвасалии, который доводит эстетику «постиндустриального глянца» до новой глубины. Кампании начала десятилетия снимаются в мрачных подвалах, сырых коридорах, бетонных переходах, залах с флуоресцентным освещением.
Balenciaga AW Haute Couture COLLECTION, 2022.
Параллельно в 2020-е годы Diesel под руководством Гленна Мартенса формирует собственную, ни на что не похожую трактовку урбанистической «грязи». В отличие от брендов, работающих с реальными руинами или тяжелой индустриальной архитектурой, Diesel помещает моду в пространства, которые выглядят нарочито искусственными, перегруженными и зачастую китчевыми. В кампаниях 2021–2023 годов модели появляются в бассейнах с дешевыми настенными фресками, в спальнях, напоминающих комнаты в мотелях, в супермаркетах, залитых вспышкой, и в неоновых комнатах, которые будто вырваны из поп-культуры ранних 2000-х.
DIESEL FW COLLECTION, 2021.
DIESEL SS COLLECTION, 2023.
Популяризируется все больше и линия постсоветской визуальности, но уже без скандальности 2010-х. Фотографы нового поколения, например, Misha Fedoseev, Yan Yugay, Viktor Lembinen, создают съемки в московских и пригородных дворах, подъездах, на рынках, складах и промзонах.
Миша Федосеев. Рынок, Москва, 2021.
Особого внимания заслуживает и кампания Dr. Martens x Heaven by Marc Jacobs (2022), которая представляет совершенно иное, более мягкое и подростково-субкультурное измерение «грязной» эстетики 2020-х. Здесь нет индустриального ужаса или бетонной тревоги — есть ощущение скрытого бунта, свободы самовыражения и эстетики «своего угла», где вещи выглядят немного странно, немного нелепо, но очень искренне. Это не глобальная катастрофа, а маленький, но честный внутренний мир поколения Z.
Стиль Heaven всегда строился на тонкой смеси ностальгии по 1990-м, подростковой тревожности и DIY-эстетики; в коллаборации с Dr. Martens эти коды усиливаются. Грубые платформы ботинок, кислотные принты, хаотичная поза модели на полу — все это создает ощущение настоящего места силы субкультуры, где модный образ живет среди постеров, бардака, мягкой мебели и «неидеальности», которую никто не пытается скрывать.
Dr. Martens x HEAVEN by Marc Jacobs campaign, 2022.
В 2020-е годы эстетика грязи и урбанистической разрухи приобретает и новые оттенки — более холодные, более отстраненные и одновременно более психологичные. Модная фотография этого периода не просто помещает моделей в непрезентабельные пространства, но исследует состояние хрупкости, неопределенности и культурной перегруженности, свойственной эпохе. На первый план выходит взаимодействие человека и среды, где даже визуально «чистые» локации ощущаются напряженными, тревожными или слегка диссоциативными.
Acne Studios Spring/Summer 2020, снятая Джонни Дюфором, прекрасно иллюстрирует этот сдвиг. Модели, погружены в стерильные, белоснежные, почти лабораторные пространства, где каждая деталь — от огнетушителя до сигнальных табличек — выглядит подчеркнуто функциональной и лишённой романтизма. Эта «стерильная урбанистика» — новая форма эстетики реальности. Она не грязная в буквальном смысле, но несет ту же энергию неблагоустроенности: отсутствие уюта, холодный свет, технические элементы, которые обычно скрывают от взгляда.
Джонни Дюфор. Acne Studios SS, 2020
2020-е вводят в этот язык новую серьезность: разруха превращается в отражение тревоги, нестабильности и документальной правды времени. Бренды используют суровые пространства не ради провокации, а чтобы визуально осмыслить состояние мира. Эстетика становится более честной и эмоционально насыщенной, подчеркивая хрупкость современного существования.
Выводы
Эстетика городской разрухи в фэшн-фотографии прошла долгий путь — от первых уличных экспериментов 1960-х до тревожного реализма 2020-х. На каждом этапе она выполняла разную функцию, отражая состояние общества и его отношение к реальности.
Сегодня сочетание «грязи и блеска» — это не просто эстетика. Это способ моды говорить о настоящем, признавать несовершенство окружающей среды и видеть красоту там, где она не всегда очевидна. Такая визуальная стратегия позволяет моде оставаться честной, актуальной и человечной — в прямом диалоге с эпохой.
Helmut Newton. Helmut Newton Foundation (дата обращения: 15.11.2025). https://helmut-newton-foundation.org/en/ausstellungen/helmut-newton-legacy/?utm_source=chatgpt.com
William Klein. Howard Greenberg Gallery (дата обращения: 15.11.2025). https://www.howardgreenberg.com/artists/william-klein
David Bailey and the Story of Fashion Photography. British Fashion Council. https://artsandculture.google.com/story/david-bailey-and-the-story-of-fashion-photography-british-fashion-council/JQXhztVGSo0WLw?hl=en
How The Face changed British culture — and photography and publishing. British Journal of Photography (дата обращения: 15.11.2025). https://www.1854.photography/2017/10/how-the-face-changed-british-culture-and-photography/
Что происходит с модной фотографией? The blueprint (дата обращения: 15.11.2025). https://theblueprint.ru/fashion/industry/new-fashion-photographers
Исследования о документальной и модной фотографии. Aperture Magazine (дата обращения: 19.11.2025). https://aperture.org/magazine/
'Water & Oil': An Enduring Meisel-Sozzani Vogue Italia 2010 Fashion Statement. ANNE OF CARVERSVILLE (дата обращения: 19.11.2025). https://anneofcarversville.com/style-photos/2016/12/22/revisiting-water-oil-one-of-franca-sozzani-steven-meisels-most-provocative-collaborations
«DOLCE & GABBANA» COLLECTION CAMPAIGN. The M-Magazine (дата обращения: 21.11.2025). https://the-m magazine.com/26.06.2023/variedades-dolce-gabbana-collection-campaign/
