Наследие экспрессионизма: светотень в голливудском кино 1920-х
Рубрикатор
Концепция Зловещий свет Свет как активная сила прощения и очищения Свет и тень как инструмент страха Свет как контраст между добром и злом Свет как угроза и власть Прикрепить карточку Свет, отделяющий героя от мира Тень как сила, искажающая пространство Прикрепить карточку Свет как торжество над тьмой Тень как живое зло Заключение
Концепция
Визуальный язык любого кинематографического направления формируется взаимодействием пространства кадра и светотоновой организации. Эти элементы определяют эмоциональную атмосферу фильма, направляют внимание зрителя и становятся средством передачи внутренних состояний персонажей. Свет, тень и композиционные решения функционируют как выразительные инструменты, позволяющие формировать смысл без прямого вербального комментария.
Настоящее исследование посвящено тому, как идеи немецкого экспрессионизма проявляются в светотеневой структуре американских фильмов 1920-х годов. Экспрессионистская традиция внесла в кинематограф принципиально иной подход к освещению: тень стала активным элементом повествования, а свет — носителем эмоциональных и психологических смыслов. Ранний Голливуд использовал эти приёмы для создания напряжения, тревоги, внутреннего конфликта и визуального выражения психологической нестабильности.
Материалом исследования выступают три значимые картины: Sunrise: A Song of Two Humans Ф. В. Мурнау (1927), The Cat and the Canary Пола Лени (1927) и The Phantom of the Opera Руперта Джулиана (1925). Эти фильмы демонстрируют, как американское кино адаптировало экспрессионистскую эстетику — от использования резких контрастов и направленного света до визуального искажения пространства.
Свет и тень в рассматриваемых фильмах выполняют различные функции: формируют атмосферу тревожности, создают ощущение внутренней раздвоенности, подчеркивают угрозу, становятся частью архитектуры кадра или, напротив, дают ощущение очищения и эмоционального просветления. В ряде эпизодов тень перестаёт быть фоном и превращается в самостоятельный выразительный элемент, а свет становится носителем значения, выходящего за рамки реального источника.
Наряду с конкретными световыми приёмами важны и пространственные решения: глубина кадра, разрывы в перспективе, визуальные деформации, характер распределения темноты и локальных световых акцентов. В совокупности эти элементы показывают, как ранний Голливуд переосмыслил экспрессионистский подход и использовал его для создания собственного визуального и эмоционального кода.
Фильмы 1920-х годов выбраны потому, что именно в этот период происходит ключевой художественный сдвиг в визуальном языке мирового кино. Это десятилетие — момент, когда немецкий экспрессионизм достигает пика в Европе и почти одновременно начинает проникать в голливудские студии через миграцию режиссёров, художников и операторов. Ранний Голливуд 1920-х становится лабораторией переноса экспрессионистского света и тени в американскую кинематографическую систему. Поэтому анализ фильмов этого десятилетия позволяет увидеть сам момент трансформации светотеневой эстетики: от европейского происхождения — к американской адаптации и переработке.
Зловещий свет
В Sunrise освещение становится центральным элементом визуального построения и определяет эмоциональную динамику фильма. Для голливудского кино конца 1920-х подобное использование света было нетипичным: работа Карла Струсса и Чарльза Рошера заметно отличается от распространённых тогда схем освещения. Мягкие рассеянные потоки, изолированные световые акценты и выраженные контрасты создают особую атмосферу, в которой свет не просто обозначает пространство, а воздействует на смысл сцены. В наиболее значимых эпизодах фильм выстраивает взаимодействие света и тьмы почти живописно — освещение подчеркивает нравственные коллизии, усиливает ощущение угрозы и превращает визуальный образ в эмоциональный эквивалент драматического напряжения.
«Рассвет: Песня двух людей» (Sunrise: A Song of Two Humans), Фридрих Вильгельм Мурнау, 1927
«Рассвет: Песня двух людей» (Sunrise: A Song of Two Humans), Фридрих Вильгельм Мурнау, 1927
Глубокий чёрный цвет появляется в кадре именно тогда, когда герои переживают самые тяжёлые моменты. Тьма заполняет пространство и начинает работать как отражение их внутреннего кризиса.
Свет исходит снизу и чуть сбоку, создавая резкие тени под глазами и на скулах — приём, который позже станет классическим для хорроров. Лицо освещено неравномерно: одна половина в полумраке, другая — в холодном, режущем свете. Фон почти полностью тёмный, без деталей: герой как будто зажат между светом и тьмой, изолирован от мира. Его взгляд напряжён, почти одержим — в нём тревога и внутренний страх.
«Кот и канарейка» (The Cat and the Canary), Пол Лени, 1927
В «Кот и канарейка» этот приём тоже активно используется: источник света снизу помогает подчеркнуть зловещие намерения и внутреннюю тьму персонажа. Когда лицо освещается снизу, это создаёт классический «дьявольский» эффект, знакомый ещё по театру теней и готическим иллюминациям. Тени поднимаются вверх, глаза превращаются в тёмные провалы, а скулы становятся резче и острее. Такой свет вызывает у зрителя инстинктивное чувство опасности. Отсутствие освещённых деталей вокруг дополнительно концентрирует внимание только на лице, усиливая чувство тревоги.
Свет как активная сила прощения и очищения
«Рассвет: Песня двух людей» (Sunrise: A Song of Two Humans), Фридрих Вильгельм Мурнау, 1927
В Sunrise свет и тень утрачивают декоративную функцию и превращаются в носителей эмоционального содержания — от вины к очищению, от тревоги к прощению. Этот приём не возникает в кино внезапно: он опирается на длительную живописную традицию, где свет выступает носителем внутреннего состояния человека.
«Рассвет: Песня двух людей» (Sunrise: A Song of Two Humans), Фридрих Вильгельм Мурнау, 1927
«Рассвет: Песня двух людей» (Sunrise: A Song of Two Humans), Фридрих Вильгельм Мурнау, 1927
В сценах после примирения Мурнау полностью меняет пласт света. Если в начале фильма тень поглощала пространство, то теперь оно дышит светом, исходящим не от внешнего источника, а от самой героини. Белое платье и мягкие тона вокруг неё создают эффект внутреннего сияния. Свет не подчёркивает её телесность, а делает её почти нематериальной — воплощением доброты и покоя.
Мужчина находится рядом, но частично в тени: он словно ещё не способен излучать собственный свет, только отражает её. Через этот контраст Мурнау показывает эмоциональное равновесие, восстановленное любовью. Свет перестаёт быть орудием борьбы и становится дыханием жизни.
«Рассвет: Песня двух людей» (Sunrise: A Song of Two Humans), Фридрих Вильгельм Мурнау, 1927
Свет в сценах примирения и на воде создаёт эффект сновидения: лодка движется так, будто окружающее пространство растворено в мягком лунном свете и существует вне реального мира.
Свет и тень как инструмент страха
«Кот и канарейка» (The Cat and the Canary), Пол Лени, 1927
Фильм «Кот и канарейка» считается первым крупным американским хоррором, где освещение стало главным носителем страха.
Глаза залиты ровным светом, без бликов. Это создаёт эффект паралича, а не действия.
Источник света — снизу и немного спереди, вероятно, от свечи или лампы, которая стоит перед ней. Это «up-lighting», типичный для экспрессионизма приём, делающий лицо зловеще искажённым, но здесь он направлен не на монстра, а на жертву.
Свет выделяет глаза и ладони — две зоны эмоциональной экспрессии. Всё остальное — затенено, включая волосы и плечи. Это фокусирует внимание на внутреннем переживании — паника, осознание, оцепенение.
Тени под глазами и носом усиливают выражение страха, превращая лицо в «икону ужаса», почти гротескную маску.
В раннем Голливуде страх и тревога выражаются не через действия, а через светотеневые контрасты, формирующие ощущение внутренней нестабильности.
«Рассвет: Песня двух людей» (Sunrise: A Song of Two Humans), Фридрих Вильгельм Мурнау, 1927
В этом эпизоде мягкий, рассеянный дневной свет подчёркивает беззащитное состояние героини. Освещение лишено резких контрастов — оно ровное, открытое, почти без тени. Такое световое решение делает её фигуру «обнажённой» перед миром: нет затемнённых участков, за которыми она могла бы «спрятаться», и нет визуального укрытия.
«Призрак оперы» (The Phantom of the Opera), Руперт Джулиан, 1925
Источник света — сбоку, немного снизу: он освещает Фантома резко, оставляя его маску неестественно белой. Его лицо — светлое пятно на фоне чёрного пространства. Это создаёт эффект «светящегося ужаса» — когда свет становится источником тревоги, а не истины.
Кристин, наоборот, освещена мягче, через ткань и отражение. Свет подчеркивает изгибы её платья и выражение страха — это не «героиня в луче», а свет как прикосновение страха.
Вся композиция построена на контрасте фактур: гладкая, мёртвая белизна маски против шелковистых, тёплых бликов на платье. То есть свет делит пространство не на «добро и зло», а на живое и мёртвое.
Здесь свет становится трагическим инструментом — не ужаса, а одиночества
«Рассвет: Песня двух людей» (Sunrise: A Song of Two Humans), Фридрих Вильгельм Мурнау, 1927
«Рассвет: Песня двух людей» (Sunrise: A Song of Two Humans), Фридрих Вильгельм Мурнау, 1927
«Рассвет: Песня двух людей» обозначил новый визуальный этап в творчестве Мурнау: характерная для его немецкого периода жёсткая экспрессионистская манера смягчается и сочетается с более лиричным, почти натуралистичным подходом. Контраст этих двух эстетик создаёт особое напряжение и позволяет одновременно чувствовать внутреннее состояние героев и атмосферу окружающего пространства. Это особенно заметно в одной из ключевых сцен, где камера следует за мужчиной, пробирающимся через тёмное, затуманенное болото ночью, направляясь к встрече с возлюбленной. В этих кадрах тема одиночества подчеркнута прежде всего через освещение и изоляцию фигуры персонажа в пространстве. В обоих кадрах одиночество подчеркивается через: ограниченный источник света (луна), темноту вокруг, отделяющую героя от внешнего мира.
Свет как контраст между добром и злом
«Призрак оперы» (The Phantom of the Opera), Руперт Джулиан, 1925
Героиня освещена мягким, рассеянным верхним светом. Он подчёркивает открытость её лица, живость глаз, светлые складки платья. Такой тип освещения создаёт ощущение «доброго пространства»: оно не нападает, не давит, а раскрывает её эмоцию.
«Рассвет: Песня двух людей» (Sunrise: A Song of Two Humans), Фридрих Вильгельм Мурнау, 1927
В этом кадре противопоставление света и тени создаёт моральную ось кадра: справа — тьма, закрытость, опасность, слева — свет, уязвимость, человечность. Свет и тень здесь являются не фоном, а «невидимыми партнёрами» героев.
«Призрак оперы» (The Phantom of the Opera), Руперт Джулиан, 1925
Свет как угроза и власть
«Призрак оперы» (The Phantom of the Opera), Руперт Джулиан, 1925
Жёсткий контровой свет создаёт длинную чёрную тень на лестнице — она кажется продолжением его тела, как символ его власти и страха.
Белое пятно лица резко выделяется на фоне темноты стены — здесь свет уже не подавляет героя, а подчёркивает его доминирование над мраком. Яркий луч выхватывает лицо так резко, что оно словно вспыхивает в кадре, производя эффект неожиданного, почти крикливого акцента.
Фантом появляется из глубины подземного мрака: свет освещает лишь отдельные части его фигуры, а остальное растворяется в тени. Из-за этого кажется, что он не просто выходит из тьмы, а рождается из неё, оставаясь её продолжением.
Когда тень становится настолько плотной, что превращается в чёрное пустое пространство, любой объект, появляющийся на её фоне, воспринимается особенно резко. Он будто возникает из полной пустоты и может так же легко снова исчезнуть в ней. Такое решение усиливает чувство неопределённости и тревоги.
«Кот и канарейка» (The Cat and the Canary), Пол Лени, 1927
В этом кадре светотень создаёт эффект клокочущего ужаса, который зритель ощущает раньше, чем понимает. Деталь освещена только частично: — лицо женщины погружено в мягкий, рассеянный свет, создающий иллюзию безопасности и уязвимости; — пространство вокруг неё тонет в густой, сплошной темноте, из которой будто вырастает рука.
Темнота здесь не фон — она действует как живая субстанция, скрывающая угрозу и формирующая ощущение, что зло буквально материализуется из мрака.
Свет, отделяющий героя от мира
«Призрак оперы» (The Phantom of the Opera), Руперт Джулиан, 1925
«Кот и канарейка» (The Cat and the Canary), Пол Лени, 1927, «Рассвет: Песня двух людей» (Sunrise: A Song of Two Humans), Фридрих Вильгельм Мурнау, 1927
Контровой свет в фильме выделяет фигуры из окружающей тьмы и превращает персонажей в образы-символы. Он подчёркивает не внешность, а внутреннее состояние — разрыв, притяжение, одиночество или искушение — позволяя эмоции существовать отдельно от реальности кадра
Тень как сила, искажающая пространство
«Призрак оперы» (The Phantom of the Opera), Руперт Джулиан, 1925
Направленный верхний и боковой свет подчёркивает массивные арки, выделяя каждый выступ и провал. Контраст между освещёнными поверхностями и глубокими тенями создаёт эффект иллюзии — пространство кажется величественным и одновременно нереальным, как внутри сна или кошмара. Тени образуют ритм, который тянет взгляд внутрь, будто арки уходят бесконечно далеко.
«Кот и канарейка» (The Cat and the Canary), Пол Лени, 1927
Источник света — лампа в руках героини. Это единственный источник, который «держит» композицию. Всё остальное пространство — глубокие тени и столбы тьмы.
Контраст: Тень не хаотична — она структурирует кадр: делит коридор на повторяющиеся геометрические полосы света и тьмы. Этот ритм делает сцену почти архитектурной, создаёт ощущение давления пространства.
Фигура героини освещена снизу и спереди — мягко, но достаточно, чтобы отделить её от окружения. Она становится «живой точкой» в мёртвом мире. Свет буквально охраняет её существование в кадре.
Фон — исчезающий в черноту, где белые покрывала на мебели отражают свет, будто призраки. Это приём «двойного обмана»: свет, который должен спасать, вызывает тревогу, потому что делает видимым то, что лучше бы осталось скрытым.
Свет как торжество над тьмой
«Рассвет: Песня двух людей» (Sunrise: A Song of Two Humans), Фридрих Вильгельм Мурнау, 1927
Финальный восход солнца над объятой парой окончательно утверждает торжество света над тьмой — внешняя заря дня отражает внутреннее возрождение любви. Таким образом, освещение в фильме не только создаёт атмосферу, но и служит эмоциональным барометром: от гнетущего экспрессионистского полумрака болота до нежного утреннего света надежды.
Тень как живое зло
«Призрак оперы» (The Phantom of the Opera), Руперт Джулиан, 1925
«Кот и канарейка» (The Cat and the Canary), Пол Лени, 1927
В приведенных примерах тень перестаёт быть просто оптическим следствием освещения. Она становится самостоятельным персонажем, который действует наравне с героями и формирует эмоциональный смысл сцены.
Тень здесь — не фон и не отсутствие света, а живая субстанция, способная изменять пространство, захватывать кадр, вступать в конфликт с персонажем и выражать его внутреннее состояние точнее любых жестов.
Заключение
Визуальный анализ трёх фильмов — «Рассвет: Песня двух людей», «Кот и канарейка» и «Призрак оперы» — показывает, что ранний Голливуд унаследовал от немецкого экспрессионизма не только отдельные визуальные приёмы, но и целый способ мыслить светом.
Во всех трёх картинах свет и тень перестают быть техническими параметрами съёмки. Они функционируют как эмоциональный и психологический язык, способный говорить о внутреннем состоянии героя точнее, чем сюжет или диалог. Тень — подвижная, искажающая, живущая в кадре — становится активной силой: она формирует пространство, запирает персонажей, превращает архитектуру в ловушку и отражает их внутренние страхи. Свет, наоборот, раскрывает человеческое, уязвимое, искреннее. Он может очищать, защищать, разоблачать или, напротив, беспощадно выявлять тревогу.
Айснер Л. Демонический экран / пер. с нем. К. Тимофеевой. М.: Rosebud Publishing; Пост Модерн Текнолоджи, 2010. 240 с.
Кракауэр З. От Каллигари до Гитлера: психологическая история немецкого кино / пер. с англ. А. Б. Качкаевой. М.: Искусство, 1977. 432 с.
Almendros N. Sunrise: A Song of Two Humans — Lauding a Landmark // The American Society of Cinematographers. 28 July 2024.URL: https://theasc.com/articles/sunrise-almendros (Просмотрено: 19.11.2025).
Expressionism and Realism in Sunrise: A Song of Two Humans. Запись в блоге Twisted Ladder Movies: 3 декабря 2003. URL:https://twistedladdermovies.wordpress.com/2003/12/03/expressionism-and-realism-in-sunrise-a-song-of-two-humans/(Просмотрено: 11.11.2025).
«Рассвет: песня двух людей»(Sunrise: A Song of Two Humans, реж. Фридрих Вильгельм Мурнау, 1927)
«Кот и Канарейка» (The Cat and the Canary, реж. Пол Лени, 1927)
«Призрак Оперы»(The Phantom of the Opera, реж. Руперт Джулиан, 1925)
