Символизм красного цвета в антиутопических иллюстрациях
Фрагмент обложки кавера на песню Skillet «Rise» от Panheads Band
Введение.
Жанр антиутопии, возникший как реакция на утопические идеалы и тоталитарные тенденции XX века, сформировал новый способ взгляда на будущее, который находит своё воплощение в уникальном визуальном языке, ключевым элементом которого является цвет.
Основа антиутопии — критика идеи о возможности построения «идеального» общества, которое на практике оборачивается подавлением человеческой индивидуальности, свободы воли и духа.
Ключевыми нарративами, определившими канон жанра, стали романы-предупреждения: «Мы» Евгения Замятина (1920), где индивидуальность приносится в жертву математически совершенному Разуму Единого Государства; «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли (1932), изображающий общество, основанное на генетическом программировании, психологической манипуляции и культе потребления; и «1984» Джорджа Оруэлла (1949) — эталон тоталитарного государства, основанного на тотальной слежке, пропаганде и страхе.
Уникальность жанра заключается в особом подходе к прогнозу будущего: эти произведения не о том каким будущее должно быть, а о том каким оно быть не должно.
И футурологическая значимость антиутопии заключается именно в том что она облекает крайние проявления реальных негативных трендов в конкретные образы и таким образом делает эти последствия реальными для читателя. Это в свою очередь приводит к тому что антиутопия становится призывом к действиям поощряющим изменения в лучшую сторону в реальном мире. Также жанр пропагандирует критическое мышление и серьезное отношение к глобальным проблемам.
Будущее не должно таким быть, но оно может быть таким.
Роль визуального языка в антиутопии заключается в том, чтобы усиливать в читателе те чувства, которые вызывают представленные идеи и концепции: когда читатель превращается в зрителя для него открывается новая точка контакта с этими идеями, которая позволяет пересмотреть или усилить полученные впечатления.
Иллюстрация к литературному произведению — это не буквальная визуализация сюжета, а его интерпретация и концептуальное осмысление.
При создании грамотного визуального языка, который усилит восприятие текста, цвет становится мощным инструментом для передачи глубоких смыслов и эмоций.
Интересно что за жанром антиутопии закрепился именно красный цвет как универсальный индикатор всего что требует внимания, он везде, как внутри самих миров: на флагах, плакатах, экранах мониторов, в одежде самых разных людей, освещении, и на руках мятежников; так и в мазках на абстрактных обложках олицетворяющих саму суть сюжетов. Сложно отрицать значимость красного для жанра антиутопии, так как его включение в визуальные адаптации уже стало традицией.
Перед художниками-иллюстраторами при каждой адаптации стоит важная задача усилить атмосферу, идеи и эмоциональный строй произведения, и раз за разом они продолжают выбирать красный цвет как инструмент реализации антиутопических сюжетов, значит есть причины по которым он так подходит этому жанру.
Так почему красный? И как иллюстраторы применяют его для усиления посыла антиутопии? Что именно символизирует красный цвет в визуализациях антиутопических сюжетов?
Анализ с точки зрения колористики.
С точки зрения теории дизайна и колористики, красный цвет является одним из наиболее мощных и физиологически активных. Как отмечал Йоханнес Иттен в своей фундаментальной работе «Искусство цвета», красный цвет действует на человека проникающе, он символизирует как жизненную силу, любовь и страсть, так и опасность, агрессию и войну.
Психологически красный повышает кровяное давление и частоту пульса, вызывая состояние возбуждения, которое в контексте антиутопии может трансформироваться в тревогу, страх или гнев.
Это воздействие красного цвета на человека делает его идеальным выбором для передачи сконцентрированных, накопленных ярких эмоций характерных для антиутопии.
А многообразие ассоциативного ряда делает красный не только эффективным, но и многозадачным инструментом в руках иллюстратора.
Культуролог Мишель Пастуро в «Истории красного цвета» подробно прослеживает, как этот цвет из символа святости и власти знати постепенно превратился в цвет революций и социалистических идеологий, а затем и в цвет корпоративной агрессии. Этот исторический багаж активно используется художниками для придания своим работам глубины и культурного резонанса. Когда художник приписывает красному определенное значение в рамках своей работы велики шансы, что в читателе эта ассоциация откликнется как что-то знакомое и культурно значимое.
Анализ символизма.
Оттенки красного: какие значения приписывают красному цвету в визуальных адаптациях популярных сюжетов жанра.
Что же, среди всей палитры именно красный цвет занимает особое, амбивалентное положение, выступая мощным визуальным маркером центральных конфликтов жанра: между личностью и системой, свободой и подавлением, жизнью и насильственной смертью. Его символический потенциал многогранен — от агрессии, власти и крови до любви, страсти и надежды, что делает его идеальным инструментом для художников-иллюстраторов, работающих с мрачными прогнозами антиутопических сюжетов.
Рассмотрим как этот потенциал был реализован на практике в визуальных адаптациях культовых работ.
Кровавый фанатизм тоталитарной системы — красный в иллюстрациях к роману Дж. Оруэлла «1984»
Обложка к роману «1984» Оруэлла. Авторы: Mondolithic Studious.
Роман Джорджа Оруэлла «1984» предоставляет богатейший материал для анализа использования красного как цвета тоталитарной власти. Визуальные интерпретации романа, от ранних изданий до современных графических новелл, активно обыгрывают эту символику.
В романе Партия использует простые, бьющие в глаза образы для манипуляции массами. Иллюстраторы часто изображают плакаты с лицом Большого Брата, где доминирует красный цвет. Это может быть красный фон, красные буквы слогана «Война — это мир», «Свобода — это рабство», «Незнание — сила». Этот красный — агрессивный, лишенный полутонов. Он не согревает, а подавляет.
Он символизирует не жизнь, а идеологию, подменившую собой жизнь.
Это цвет «двух минутки ненависти» — коллективного, направленного истерического всплеска, который система использует для канализации агрессии
Иллюстрация Игоря Сакурова к книге «1984»
В сценах, связанных с Министерством Любви (Милую) и пытками, красный становится буквальным цветом крови и боли. Однако художники часто используют его более метафорично. Например, тень от фигуры Уинстона Смита может быть кроваво-красной, символизируя его неизбежную судьбу. Красная кровь, которую он видит после избиения, — это знак хрупкости человеческой плоти перед маховиком государственной машины. В этом контексте красный — это визуализация того самого «сапога, попирающего человеческое лицо — вечно»
Художники выбирают красный для «1984», потому что он идеально передает синтез псевдо-социалистической риторики (восходящей к красным знаменам революций) и реальной, кровавой практики тоталитаризма. Это цвет, который одновременно и привлекает (как знак принадлежности к Партии), и отталкивает (как знак опасности и смерти).
Обложка к роману «1984» художницы Сушковой Натальи Викторовны
Анализируя визуальный ряд в романе «1984», важно отметить — красный цвет часто используется для обозначения ключевых символов режима, таких как флаги или эмблемы, что создает ассоциации с идеологическим давлением. Это подчеркивает, как визуальное искусство может влиять на восприятие текста и усиливать его основные темы.
Таким образом, красный цвет в иллюстрациях к роману становится важным инструментом для передачи мрачной атмосферы и критики тоталитарных систем, что делает его незаменимым в контексте антиутопической литературы. Визуальный ряд, насыщенный красным цветом, не только акцентирует внимание на репрессивных аспектах тоталитарного режима, но и служит средством для передачи эмоциональной нагрузки, которая пронизывает весь текст. В этом контексте иллюстрации усиливают восприятие страха и безысходности, что делает их неотъемлемой частью нарратива.
Искусственность, подавление и однородность — красный в визуальных интерпретациях романа О. Хаксли «О дивный новый мир»
В антиутопии Хаксли система подавления не основана на прямом насилии и страхе, как у Оруэлла. Она использует удовольствие, потребление и генетический контроль.
Соответственно, и символизм красного цвета в иллюстрациях к роману «О дивный новый мир» приобретает иные, более сложные оттенки.
Красный становится символом псевдо-радости и потребительства. В мире Хаксли красный — это часто цвет «сомы», униформы высших каст (например, альф), неоновых вывесок, рекламы и бесконечных развлечений. Это яркий, иногда даже кислотный красный, цвет оглушающий, а не согревающий.
Он символизирует поверхностные, синтетические удовольствия, которые заменяют людям глубокие подлинные чувства. Это не цвет страсти, а цвет ее суррогата. В иллюстрациях такой красный может заполнять пространство, создавая ощущение перенасыщенного, лишенного тени и тайны мира.
Красный используется в элементах дизайна, подчеркивающих кастовую систему. Но в отличие от иерархического золота или пурпура прошлого, этот красный стандартизирован. Он является знаком принадлежности к системе, но лишен какого-либо революционного или аристократического пафоса. Он функционален, как и все в этом мире.
В иллюстрациях это может быть показано через одинаковые красные детали на одежде, в интерьерах общественных зданий:
Иллюстрация к роману «О, дивный новый мир» художницы Emily Carroll
Красный в этом случае становится символом маркировки и стандартизации.
Хаксли описывает мир, который утратил трагедию, заменив ее технологичным комфортом. Красный цвет здесь выбран художниками для того, чтобы показать, как даже самые мощные, «живые» символы (любовь, страсть, гнев) были укрощены, упакованы и поставлены на службу системе, утратив свою исконную суть.
Визуальные интерпретации романа акцентируют внимание на контрасте между цветом подавления и однородностью, что становится важным элементом в создании антиутопической атмосферы.
Красный цвет, как символ, играет многослойную роль в произведении, подчеркивая как эмоциональные, так и социальные аспекты жизни в тоталитарном обществе. В контексте антиутопии, использование красного может указывать на насилие и жестокость, скрытые под поверхностью кажущейся гармонии. Это создает напряжение между внешней красотой и внутренним хаосом, что усиливает ощущение безысходности.
Красный цвет становится не только символом страха и подавления, но и вызовом к размышлениям о свободе, индивидуальности и цене, которую человечество платит за утопические идеалы.
Фрагмент иллюстрации к роману «О, дивный новый мир» художницы Claire McCann
Визуальные интерпретации в романе «О дивный новый мир» также открывают новые горизонты для понимания взаимодействия между цветом и эмоциональным состоянием персонажей. Например, использование насыщенного красного в сценах, связанных с конфликтами или внутренними переживаниями, может подчеркивать напряжение и драмы, которые скрываются за фасадом идеального общества.
Это создает контраст между внешним спокойствием и внутренним смятением, и также усиливает критический взгляд на утопические идеалы.
Символ жестокой машинной эстетики — красный в иллюстрациях к «Мы» Е. И. Замятина
Роман Замятина Е.И. «Мы» является первоосновой жанра и задает многие его визуальные коды, в частности, эстетику конструктивизма и машинной метафоры.
В иллюстрациях к произведению красный цвет выступает не только как элемент визуального оформления, но и как мощный символ жестокой машинной эстетики, пронизывающей всю антиутопическую реальность. Использование красного в этом контексте можно трактовать как метафору власти и контроля, где каждая деталь визуального ряда подчеркивает подавляющую силу тоталитарного режима, что перекликается с тем, как позже будут адаптированы работы Оруэлла.
Для главного героя, Д-503, красный цвет становится олицетворением всего иррационального, что пробуждается в нем под влиянием I-330. Это цвет ее крови, которую он впервые видит и которая пугает и притягивает его. «У вас не бывает крови? — спросил я. — Конечно, есть… Но, понимаете, она горячая, алая, пульсирующая!».
В иллюстрациях красное платье I-330, ее губы, бокал вина — это яркие пятна, резко контрастирующие с холодным, стеклянно-металлическим миром Единого Государства. Это символ дикой, неконтролируемой жизни, противостоящей «математически совершенному» безжизненному порядку
Художники, иллюстрирующие «Мы», используют красный для визуализации главного конфликта между «разумом» и «чувством», между «числом» и «душой». Это цвет того самого «последнего бунта, неукротимой стихии», который обречен на поражение, но без которого человек перестает быть человеком.
Цвет протеста и индивидуальности — красный в визуальном сопровождении романа «Рассказ служанки» М. Этвуд
В мире произведение красный стал символом репродуктивного насилия. Ярко-алый плащ служанки — это не цвет власти или революции. Это цвет менструальной крови, родов, телесности. В теократическом государстве Галаад этот цвет маркирует женщин как «ходячие матки», лишая их имен и индивидуальности. Это униформа, превращающая человека в функцию. В иллюстрациях и кадрах из сериала этот красный часто помещается на фоне унылых, серых или темных интерьеров, делая его еще более пронзительным и трагическим. Это цвет угнетения, доведенного до уровня физиологической данности.
Но примечательная метаморфоза произошла с этим образом в реальном мире. Ярко-красные плащи и белые чепцы стали униформой протестных движений в защиту прав женщин по всему миру. Таким образом, в современных иллюстрациях этот красный обретает двойное дно: это одновременно цвет пассивного страдания и цвет активного сопротивления. Художники могут обыгрывать эту амбивалентность, изображая красный цвет как тюрьму и как знамя.
Красный используется для создания шокирующего контраста. Он противопоставляет «благочестивую» и «пуританскую» (внешне) идеологию Галаада с физиологической, «греховной» реальностью, которую эта идеология пытается контролировать и эксплуатировать. Красный — это правда тела, противостоящая лжи идеологии.
Но в итоге красный цвет в визуальном сопровождении произведения «Рассказ служанки» Маргарет Этвуд служит мощным символом, который олицетворяет как протест, так и индивидуальность. В контексте антиутопической литературы красный часто ассоциируется с революционными движениями и борьбой за права, что находит отражение в иллюстрациях к произведению Этвуд.
Красный в данном случае проходит трансформацию: перестает быть символом угнетения и становится символом сопротивления, выражая внутренние переживания персонажей, которые стремятся к свободе и самовыражению в условиях тоталитарного режима.
Знак визуального шума и потребительского изобилия — красный в романе «Заводной апельсин» Э. Бёрджесса
Красный цвет в произведении «Заводной апельсин» Э. Бёрджесса выступает не только как элемент визуального оформления, но и как мощный символ, отражающий потребительское изобилие и визуальный шум, присущие антиутопическому обществу.
В произведении красный цвет ассоциируется с агрессией, насилием и страстью, что подчеркивает жестокость и абсурдность мира, в котором живет главный герой. Этот цвет становится знаковым для описания окружающей реальности, насыщенной яркими, но пустыми образами, которые отвлекают от истинных проблем и страданий.
В иллюстрациях и кинематографической эстетике романа «Заводной апельсин» красный часто используется для передачи энергии «ультранасилия». Это может быть цвет интерьеров баров (например, «Молочная Корова»), насыщенного красного цвета, в котором молоко смешивается с кровью и агрессией. Это цвет губ, одежды, элементов сюрреалистичных декораций.
Здесь это не глубокий, символический красный Средневековья или Революции, а яркий, плоский, потребительский красный рекламы и массовой культуры.
Красный здесь тесно связан с эстетикой поп-арта 60-х годов. Он становится частью визуального шума, окружающего героев. Он подчеркивает, как насилие становится еще одним товаром, развлечением, частью оглушающего медиа-ландшафта, который сам по себе является инструментом отчуждения и контроля.
Художники используют красный в этом контексте, чтобы показать слияние жестокости и эстетики.
Мир «Заводного апельсина» — это мир, где зло не всегда уродливо; оно может быть стилизованным, модным и ярким. Красный цвет здесь является визуальным проводником этой идеи.
Функциональность в дизайне: создание акцента, управление восприятием и построение композиции
Также в использовании красного цвета есть ещё один функциональный аспект: композиция. Часто он используется как контрастный цвет выделяющий акценты (в таких случаях мы смотрим на красные детали, потому что они яркие) или как основной цвет яркого фона который призван создать эмоциональный перегруз (здесь наоборот наши глаза ищут не красные участки, чтобы на них отдохнуть).
Также можно использовать красный для управления восприятием и повествованием: последовательное использование красного может вести взгляд зрителя по изображению, выстраивая визуальный рассказ. Иллюстратор может сначала показать красный пропагандистский плакат, затем — красные следы на земле, и, наконец, красное пятно на белом халате ученого, выстраивая причинно-следственную связь.
Выводы.
Символизм красного цвета в антиутопических иллюстрациях является важной составляющей визуальной адаптации антиутопического произведения. Это наглядно демонстрирует, как визуальные средства, и цвет в частности, становятся полноправными участниками философской и социальной критики, заложенной в жанре антиутопии, превращая абстрактные идеи в мощные, запоминающиеся и эмоционально заряженные образы.
Причины выбора художниками именно красного цвета носят комплексный характер. Они коренятся в его уникальном психофизиологическом воздействии, позволяющем мгновенно привлечь внимание и вызвать эмоциональный отклик, часто тревожный.
Кроме того, художники опираются на богатый культурный код, связанный с красным — от революции и любви до запрета и жертвенности, — чтобы через него говорить о вывернутых наизнанку идеалах антиутопического мира.
В итоге в рамках жанра красный цвет представляет из себя насыщенный и многогранный символ.
Красный цвет может быть символом тоталитарной власти и идеологии, насилия и крови, служить визуализацией психологического террора, символом подавленной жизни и страсти, иррационального и индивидуального, контроля над собственным телом, жертвенности, героизма или ложного потребительского рая и оглушающих удовольствий…
Но каким бы противоречивым не был символизм красного, ясно одно: благодоря антиутопии красный стал символом всего человеческого:
Символом борьбы за власть, за контроль над человеческой судьбой и концентратом накопившихся эмоций, готовых вырваться на свободу.
Что невероятно сильный режим, что бой против него строиться на человеческой способности сделать невозможное. И красный — символ всего возможного, что казалось невозможным до погружения в антиутопию.
Замятин, Е. И. Мы: Роман. — М.: АСТ, 2021. — 288 с.
Оруэлл, Дж. 1984: Роман. — СПб.: Азбука, 2020. — 320 с.
Иттен, Й. Искусство цвета. — М.: Изд. Д. Аронов, 2021. — 96 с.
Хаксли, О. О дивный новый мир: Роман. — М.: АСТ, 2019. — 288 с.
Этвуд, М. Рассказ служанки: Роман. — М.: Эксмо, 2022. — 416 с.
Бёрджесс, Э. Заводной апельсин: Роман. — М.: АСТ, 2020. — 272 с.
Маккарти, К. Дорога: Роман. — М.: АСТ, 2018. — 224 с.
Пастуро, М. Красный. История цвета. — М.: Новое литературное обозрение, 2019. — 144 с.
Сборник: Антиутопия в иллюстрациях современных художников / Сост. А. Петров. — М.: Издательство «Искусство-XXI», 2022. — 200 с.
Кандинский, В.В. О духовном в искусстве. — М.: Ардис, 2020. — 120 с.
Статья: Иванов, А.В. «Визуальные коды тоталитаризма в иллюстрациях к романам-антиутопиям» // Журнал «Дизайн и культура». — 2021. — № 4. — С. 45-58.
Статья: Smith, J. «The Color of Dystopia: Red in the Visual Culture of Atwood and Orwell» // Journal of Visual Dystopia Studies. — 2020. — Vol. 12, No. 2. — P. 112-129.
Лупандин, М. И. Психология восприятия цвета: теория и практика. — М.: Смысл, 2018. — 265 с.
Сборник: Дизайн книги: история и современность / Под ред. Н. С. Серовой. — СПб.: РГПУ им. А. И. Герцена, 2019. — 300 с.
