Original size 3720x5162

Изображение женского тела в киберпанке.

This project is a student project at the School of Design or a research project at the School of Design. This project is not commercial and serves educational purposes

The project is taking part in the competition

Визуальные исследования (20 ноября)

Концепция

Образ женского тела — один из наиболее устойчивых и одновременно наиболее изменчивых элементов визуальной культуры. На протяжении всей истории искусства женская фигура служила поверхностью, на которой общество проецирует свои идеалы, страхи, фантазии, нормы и ожидания. От античной идеализации до ренессансной гармонии, от романтических телесных драм до модернистских экспериментов, где тело женщины редко принадлежало ей самой. Оно функционировало как символ, знак, инструмент, и лишь в редких случаях как субъект, обладающий своей собственной агентностью.

История искусства показывает, что женское тело постоянно переопределялось в зависимости от того, какие представления об обществе, гендерных ролях, власти и науке доминировали в тот или иной момент. Поэтому женское тело можно рассматривать как зеркало эпохи: меняется не столько сам визуальный образ, сколько набор идей, который он обслуживает. Оно может быть идеальной гармонией или гротескным объектом, чистым сосудом или опасной силой, может воплощать порядок или хаос, быть отображением божественного или механического. Но в любом случае оно всегда оказывается полем идеологической борьбы.

В XX веке, с развитием технологий, научной фантазии, биоинженерии, урбанистики и массовой культуры, появилась новая эстетическая область, которая радикально перестроила представления о телесности, — киберпанк.

Киберпанк как художественный и культурный феномен предложил новое пространство для экспериментов с формой, функцией и смыслом тела. В отличие от классического техно-оптимизма научной фантастики, киберпанк сфокусирован на мрачных, конфликтных, неоднозначных сторонах взаимодействия человека и технологии. Он помещает тело в среду, где корпорации контролируют биологию, где машины и биосистемы смешиваются, где границы между физическим и цифровым исчезают, а тело становится одновременно товаром, интерфейсом, оружием и полем политической борьбы.

Особенно ярко это проявляется в изображении женского тела. Именно оно оказывается в центре визуальных трансформаций: от хромированного фетиша до политического гибрида. Киберпанк позволяет проследить, как менялась не только визуальная эстетика, но и социальная позиция женщины, её возможности, её права, её место в обществе, её субъектность. В этом смысле анализ женского тела в киберпанке — это анализ того, как общество осмысляет женскую идентичность в условиях технологического и социального кризиса.

Цель данного исследования — проследить эволюцию визуальных репрезентаций женского тела в киберпанке и показать, каким образом эти изменения отражают трансформацию общественных взглядов на женственность, технологию, власть, субъективность и телесную автономию.

Киберпанк возник на стыке нескольких культурных явлений: появления компьютеров, глобализации, городского перенаселения, технокорпораций, медиа-манипуляции, постиндустриальной депрессии. Он формирует мир, в котором человеческое тело оказывается одновременно уязвимым и модифицируемым, желанным и контролируемым, органическим и механическим. Киберпанк всегда имеет в себе конфликты — между машиной и плотью, свободой и властью, дизайном и разрушением, индивидуальностью и стандартизацией.

Женское тело в киберпанке оказывается узлом всех этих противоречий.

Когда общество видит в женщине объект — искусство производит объектные образы.

Когда женщина становится работницей индустриальной или цифровой системы — тело становиться функцией, продуктом.

Когда женщина получает больше агентности — тело изображают как инструмент действия.

Когда женщина начинает создавать свою идентичность сама — тело превращается в платформу для модификаций.

Женское тело как кибер-фетиш. Гиперсексуализация.

На ранних этапах визуальной культуры киберпанка женское тело формируется как объект желания и техно-фетишизации. Оно не обладает субъектностью, функцией или индивидуальной историей — это идеальная гладкая поверхность, созданная под мужской взгляд. Кибернетика становится продолжением эротизации: технологии усиливают фетиш, а не подрывают его. Блестящие андроидные тела, идеализированные формы, сексуализированные и неестественные позы. Женское тело здесь это объект желания, созданный для визуального потребления.

Original size 4800x2978

Hajime Sorayama SEXY ROBOT MONROE, 1970 г. — 2010 г.

Работы японского иллюстратора Хаджиме Сораяма — один из наиболее явных примеров ранней техно-фетишизации женского тела. Его «сексуальные роботы» представляют собой идеализированные, безупречно отполированные металлические женские фигуры. Их поверхности сияют отражённым светом, изгибы корпуса подчёркнуты глянцем высоких технологий, а пропорции следуют стандартам pin-up эстетики.

Эти образы обладают несколькими характерными чертами:

искусственная гиперсолидность — тело становится холодным и гладким, служащим почти инструментом визуального фетиша;

перевод женственности в механический формат — но без утраты сексуализированных форм

отсутствие индивидуальности — у них нет глаз, большинство роботов лишены сильного эмоционального выражения, что усиливает эффект «объекта».

Original size 3396x4800

Hajime Sorayama SEXY ROBOT, 1970 г. — 2010 г.

Сораяма создаёт не столько женщину-киборга, сколько кибернетическую фантазию, структурированную вокруг мужского взгляда. Визуально это подчёркивается отсутствием функциональности: импланты, суставы и детали робота не имеют инженерного назначения. Здесь нет и капли практичности, механика существует только как декоративный элемент: провода, шарниры, пластины работают как украшения, а не как функциональные системы. В его работах нет даже попытки представить, как такие тела могли бы функционировать или быть удобными для своих носительниц. Механика существует исключительно как декор: провода, шарниры и металлические пластины работают как украшения, а не как элементы сложной системы.

Original size 1696x2400

Hajime Sorayama SEXY ROBOT, 1970 г. — 2010 г.

Все усилия художника направлены на удовлетворение взгляда зрителя. Например, формы тела заострены и соединены механическими шарнирами, но при этом губы остаются идеальными, округлыми, почти живыми. В отличие от остального строения тела, они лишены возможности менять выражение и навсегда застывают в одной позе. Самым показательной деталью становится отсутствие индивидуальности: эти фигуры действительно ближе к скульптурам, чем к живым женщинам. Все они похожи друг на друга, застывают в притягательных позах, демонстрируют анонимную обобщённую сексуальность.

Особенно значимо то, что у всех у них отсутствуют глаза. Это можно расценить какважный символический жест: если глаза — зеркало души, то здесь художник сознательно отказывает своим персонажам в субъектности. Его фигуры не могут смотреть, выражать, воспринимать, потому что они могут только быть увиденными. В этом и заключается ключевой смысл: женщина не существует как субъект, как личность, как носитель внутреннего мира. Она превращена в идеально отполированную куклу, созданную исключительно для визуального удовольствия других.

Эта эстетика ярко выражает представление о женщине в раннем киберпанке: она киборг, бессубъектна, она создана не для мира и действия, а для взгляда.

Женское тело как корпоративный продукт.

Переход от гиперсексуализированного кибер-фетиша к образу женщины как корпоративного продукта представляет собой ключевой этап в визуальной эволюции женского тела в киберпанке. Если на раннем этапе изображение женщины конструировалось преимущественно через логику эротизированного объекта, подчинённого мужскому взгляду, то далее тело начинает рассматриваться как промышленная единица, созданная в условиях технокапиталистического производства. На этом этапе визуальная культура киберпанка демонстрирует отказ от индивидуальности в пользу стандартизации, серийности и унификации, что отражает более широкие социальные процессы: усиление корпоративной власти, коммерциализацию идентичности и превращение тела в товар.

Анализ художественных и кинематографических источников позволяет выделить ряд устойчивых визуальных характеристик, формирующих образ женского тела как продукта:

1. серийность и повторяемость — фигура женщины утрачивает уникальность и рассматривается как воспроизводимая модель, визуальная логика здесь близка конвейерному производству: тело становится элементом множества, а не единичным субъектом.

2. корпоративная унификация внешности — характерны гладкая кожа, чистые линии, минималистичная одежда, эстетизированная холодность и отсутствие индивидуальных черт, унифицированная эстетика подчеркивает власть корпоративного стандарта, формирующего представление о «идеальном» теле, свободном от случайности и органических несовершенств.

3. абсолютная симметрия и регламентированная эстетика — корпорации формируют стандарты красоты, основанные на симметрии, упорядоченности и механической предсказуемости, это не просто эстетический выбор, это визуальная политика, которая демонстрирует контроль над телесностью.

Original size 2128x1332

«Бегущий по лезвию 2049» (Blade Runner 2049, реж. Дени Вильнёв, 2017)

Одним из наиболее репрезентативных примеров визуальной стандартизации женского тела является персонаж Джой из фильма «Бегущий по лезвию 2049» (Blade Runner 2049, реж. Дени Вильнёв, 2017). Несмотря на отсутствие материального тела, её образ следует всем ключевым принципам корпоративной эстетики.

Голографическая фигура Джой проектируется как универсальная «идеальная спутница», доступная каждому пользователю и подстраиваемая под конкретные запросы. Её внешность, поведение и голос привязаны к алгоритму, а не к личности. Образ Джой существует в различных размерах и форматах — от миниатюрной проекции до монументальных рекламных фигур, покрывающих фасады зданий. Масштабируемость подчеркивает её товарную природу: одно и то же тело, один и тот же образ может быть «выпущен» в разных конфигурациях.

Рекламная надпись «Everything you want to hear», эта фраза на билборде, сопровождающем голограмму женщины, формулирует суть её предназначения: удовлетворение желаний клиента. Женщина сводится к интерфейсу обслуживания, лишенному автономии. Тело — даже виртуальное — здесь становится платформой взаимодействия, созданной исключительно для удобства потребителя.

Original size 4646x2841

«Призрак в доспехах: Невинность» (Ghost in the Shell 2: Innocence, реж. Мамору Осии, 2004)

Визуальные ракурсы фильма «Призрак в доспехах: Невинность» (Ghost in the Shell 2: Innocence, реж. Мамору Осии, 2004) радикализируют тему корпоративной серийности, демонстрируя промышленное производство гиноидов — женских роботов, созданных для выполнения определённых задач.

Режиссёр подчёркивает механистическую природу телесности через многократные кадры производственных линий, где гиноиды подвешены, разобраны, Эта визуальная последовательность показывает:

1. отсутствие индивидуальности,

2. подчинённость тела алгоритму производства, минимизацию «женского» в пользу механического.

Original size 5120x2732

«Призрак в доспехах: Невинность» (Ghost in the Shell 2: Innocence, реж. Мамору Осии, 2004)

Женское тело здесь буквально становится товаром.

Облики гиноидов построены по единому шаблону: у них одинаковые черты лица, хрупкие пропорции, кукольная пустотелость. Органичность почти полностью вытеснена механическими конструкциями, а их «красота» определяется корпоративным стандартом, а не субъективным желанием. В отличие от эстетически ориентированных тел Сораямы, гиноиды функционируют, но их функциональность служит не им самим, а заказчику. Их предназначение определяется системой, а не внутренней волей.

Это важный момент: даже при появлении функциональных элементов женщина остаётся продуктом, а не агентом. Если ранее визуальный идеал определялся преимущественно мужским взглядом, то на этом этапе власть переходит к корпоративным структурам, диктующим, каким должно быть тело, как оно должно выглядеть и функционировать. Этот этап является переходным: стандартизация, серийность и технокапиталистический контроль создают условия для дальнейшего преобразования тела — для появления образа женщины, которая начинает модифицировать себя самостоятельно и переходит от состояния объекта к состоянию субъекта.

Женское кибер-тело как пространство модификаций.

Следующий этап визуальной эволюции женского тела в киберпанке связан с переходом от стандартизированного корпоративного продукта к телу как пространству активных модификаций. В этой фазе женщина перестаёт быть объектом, спроектированным системой, и становится носительницей функций, интерфейсом, участницей технологических процессов и боевых операций. Изображение женского тела приобретает функциональный характер: оно не только демонстрирует новые возможности, но и становится инструментом взаимодействия с окружающим миром.

Визуальная культура киберпанка начинает подчеркивать расширение роли женщины в обществе будущего. Она больше не ограничена декоративностью и обслуживающими задачами: наоборот, ей поручают сложные, рискованные и ранее недоступные функции — государственная разведка, кибервойна, тактические операции. Женское тело становится полем инженерных решений, экспериментальной платформой, где модификации применяются не для эстетизации, а для выполнения задач.

Original size 2349x1375

«Призрак в доспехах» (Ghost in the Shell, реж. Мамору Осии, 1995)

В предыдущей главе мы рассматривали в фильме «Призрак в доспехах: Невинность» корпоративно сделанные женские кибер-тела. Однако, во франшизе есть и прямо противоположный пример. Здесь тело уже не объект созерцания, как в эстетике кибер-фетиша, и не стандартизированный продукт, как в корпоративных изображениях, а функциональный конструкт, польностью подчинённый задачам субъекта.

Original size 1280x720

«Призрак в доспехах» (Ghost in the Shell, реж. Мамору Осии, 1995)

В начальной последовательности фильма «Призрак в доспехах» (Ghost in the Shell, реж. Мамору Осии, 1995) мы видим процесс создания кибер-тела майора Кусанаги. Это не эротизированная демонстрация формы, а технологический акт. Тело собирается как инструмент для разведывательной службы. Кибернетические элементы, каркас, кабели и интерфейсы показаны не декоративно — они имеют прямое функциональное назначение.

Важно подчеркнуть: зрителю демонстрируют не сексуальность, а инженерный процесс, как будто тело — это устройство.

Одним из центральных визуальных кодов этого этапа становится образ женщины как носительницы боевого потенциала. Модификации выполняют не декоративную, а утилитарную функцию, отражая расширение социального и профессионального пространства женщин в киберпанковых мирах.

Во время боевых сцен тело майора рвётся, ломается, перегружается и иногда полностью разрушается. Однако разрушимость не угрожает субъектности женщины: она может заменить оболочку, перестроить её, перенести себя в другое тело. Автономия субъекта значительно превосходит автономию формы. Тело становится средством, а не определяющим фактором.

Original size 550x294

«Призрак в доспехах» (Ghost in the Shell, реж. Мамору Осии, 1995)

Майор Кусанаги воплощает один из наиболее радикальных визуальных и концептуальных поворотов в истории жанра. Она представляет собой тело, которое:

1. создаётся,

2. перестраивается,

3. заменяется,

4. модифицируется,

5. обновляется.

Её физическая форма не закреплена, не идеализирована и не стандартизирована. Фактически она является алгоритмом в поиске наиболее эффективной оболочки. Ценность тела определяется функцией, а не внешностью.

В отличие от тел корпоративных моделей, модифицируемое тело создаётся под нужды самой героини или под профессиональную задачу, а не под потребителя. Модифицированные тела лишены фетишистской декоративности. Они предназначены для действия — в бою, взломе, разведке, высокоуровневых операциях. Женщина впервые получает возможность распоряжаться своей формой.

Тело как автономная технологическая идентичность.

Original size 2560x1440

«Киберпанк 2077» (Cyberpunk 2077, разработчик CD Projekt RED, 2020)

Заключительный этап визуальной эволюции женского тела в киберпанке характеризуется переходом от внешнего корпоративного контроля, государственно технологического, патриархального, к самостоятельному конструированию телесности. Ранние образы строились вокруг логики фетиша, стандартизации или инструментализации. Сейчас современный киберпанк демонстрирует совершенно иные модели: женщины сами определяют, каким будет их тело, какие функции оно будет выполнять, из каких материалов состоять, какие формы принимать и какие смыслы транслировать.

Тело становится личным проектом, индивидуальной эстетической стратегией и политическим. Это тело не обязано быть красивым, гладким, симметричным или сексуализированным. Оно не обязано быть человеческим. Оно обязано быть своим.

«Киберпанк 2077» (Cyberpunk 2077, разработчик CD Projekt RED, 2020) представляет собой одно из самых богатых визуальных полей для изучения автономной телесности. Вопреки распространённому мнению о сексуализированности мира, игра предлагает радикально разнообразный спектр женских тел, от тщательно собранных биоимплантантов до самодельных конструкций уличных техников.

Original size 1680x1050

«Киберпанк 2077» (Cyberpunk 2077, разработчик CD Projekt RED, 2020)

Джуди — нетраннер, хакер, инженер нейронных интерфейсов. Она высококвалифицированная специалистка по созданию и обработке брейндансов, а также умелый техник. Несмотря на то что её навыки могли бы обеспечить ей стабильную и высокооплачиваемую работу в индустрии развлечений, она сознательно избегает корпоративного найма, предпочитая сохранять личную автономию.

Её тело — продолжение её профессии и убеждений.

Джуди — пример тела, которое работает как личное ремесло и эмоциональная биография. Её тело построено по принципу функционального минимализма и индивидуальной настройки, а не демонстративной демонстрации статуса. Импланты Джуди тонкие, органично интегрированные, без ярко выраженной декоративности. Они выглядят не как товар или модный аксессуар, а как результат самостоятельной инженерной работы. Мягкие линии, отсутствие лишней металлической полировки, ассиметрия, почти «домашняя» встроенность технологий создают ощущение, что тело это не площадка бренда, а частная мастерская, в которой каждая деталь имеет смысл.

При этом Джуди демонстративно избегает гиперсексуализированных решений, столь распространённых в Найт-Сити. Её телесность непрозрачна для внешнего взгляда, она не сделана для шоу, рекламы или мужской фантазии. Наоборот, визуальные маркеры подчёркивают закрытость, самостоятельность и непринадлежность. Её внешний вид фактически становится политическим жестом — отказом от корпоративной эстетики и рынковой стандартизации кибернетической красоты.

Original size 1920x1080

«Киберпанк 2077» (Cyberpunk 2077, разработчик CD Projekt RED, 2020)

Фактически, тело Джуди превращается в манифест частной свободы. Нестилизованные импланты, тонкие интерфейсы, подчеркнутая функциональность — всё это визуальный язык, который говорит о её внутреннем устройстве не меньше, чем её слова или поступки. Оно транслирует ценность независимости, неприятие иерархий и её анархистское отношение к любой форме власти.

Original size 2800x1512

«Алита: Боевой ангел» (Alita: Battle Angel, реж. Роберт Родригес, 2019)

В фильме «Алита: Боевой ангел» (Alita: Battle Angel, реж. Роберт Родригес, 2019) утрата памяти заставляет Алиту буквально заново собирать себя и свою идентичность заново — вместе с телом. Каждая новая оболочка раскрывает очередной слой её личности, символизирует очередной этап её взросления, показывает, что тело это динамичный субъектный ресурс.

Для Алиты смена тел — это не столько прихоть или модный выбор, сколько необходимость для выживания и реализации своего потенциала воина. Ее сознание и личность остаются неизменными, но физическая форма определяет ее возможности и то, как ее воспринимает мир. Выбор тела Берсерка, например, — это ее собственное решение, продиктованное желанием сражаться и защищать близких.

Original size 800x356

«Алита: Боевой ангел» (Alita: Battle Angel, реж. Роберт Родригес, 2019)

Именно в визуальном слое произведения становится наиболее ощутимым процесс присвоения Алитой собственной телесности. На протяжении сюжета её тело неоднократно модифицируется, и каждая такая трансформация функционирует как жест самоопределения. Апгрейд перестаёт быть технологической процедурой, он превращается в акт субъективной воли, в шаг по конструированию собственного «я».

В этом нарративе личность не закреплена за конкретной формой. Алита не теряет себя, переходя из одного корпуса в другой, а напротив, она всё больше приближается к тому, что можно назвать подлинной идентичностью. Её кибернетическая телесность демонстрирует принципиальную нестабильность и гибкость, предполагая, что эволюция субъекта неразрывно связана с постоянной переоценкой и перестройкой физической оболочки.

Таким образом, тело становится не данностью, а инструментом, который допускает бесконечную перенастройку.

Это инструмент, который может и должен быть адаптирован в соответствии с личными потребностями, задачами и внутренним ощущением себя. Технология в этом случае утрачивает функцию контроля или стандартизации и превращается в материал творческого процесса. Тело оказывается пространством персонального проектирования, уникальным визуальным кодом, который Алита создаёт самостоятельно, шаг за шагом оформляя собственную автономию и субъектность.

Заключение.

Прослеживая визуальную и теоретическую эволюцию женского кибер-тела мы видим, как меняется сам горизонт представлений о женственности, субъектности и телесности в культуре киберпанка. Эта линия развития не является однозначной: каждый этап сохраняет следы предыдущего, вступает с ним в конфликт, перерабатывает его и часто критикует. Однако общая динамика ясна: женщину перестают рассматривать как пассивный объект, «поверхность» или товар. Её тело перестает быть местом эксплуатации, стандартизации и контроля, и вместо этого становится пространством агентности, выбора и технологической самореализации.

Таким образом, визуальная история женского кибер-тела в киберпанке это история постепенного возвращения субъектности.

Эта эволюция отражает более широкий культурный сдвиг: осознание того, что технологии могут не подавлять, а расширять возможности. Тело это не фиксированная норма, а открытая структура и женская субъективность — не исключение, а центральный элемент киберпанкового мира. И именно поэтому современный киберпанк, при всей своей мрачности, даёт одну из самых радикальных и освобождающих моделей будущей телесности.

Bibliography

Friedan B. The Feminine Mystique. New York: W.W. Norton & Company, 1963. (Дата обращения: 11.18.2025)

Занятия Сергея Александровича, преподавателя истории фантастики и футуризма. (дата обращения — на протяжении первых двух модулей)

Image sources

Show

https://i.pinimg.com/originals/3e/e0/c1/3ee0c1dd7874421ab9c206a518c5e4b7.jpg (дата обращения: 18.11.2025)

https://dtf.ru/id64855/101397-kibererotika-podborka-artov-hadzime-sorayamy (дата обращения: 18.11.2025)

https://www.dazeddigital.com/fashion/article/42455/1/dior-men-kim-jones-tokyo-show-hajime-sorayama-japanese-artist-sexy-robots (дата обращения: 18.11.2025)

https://wallhere.com/ru/wallpaper/1715395 (дата обращения: 18.11.2025)

https://youtu.be/F1ywJJbVl0Y?si=rbfqcupTY1OZNGMK (дата обращения: 18.11.2025)

https://m.vk.com/@seinen_anime-prizrak-v-dospehah-podrobnyi-rasskaz-o-glavnom-kiberpank-ani (дата обращения: 18.11.2025)

https://pin.it/4gzGhVeMf (дата обращения: 18.11.2025)